Сказания станицы Зеленчукской
Драматические сказки
Действующие лица
Дед — рассказчик 
  Настенька, 
  Павлуша, 
  Ванюшка — дети, его слушатели. 

  Для сказки о любви и верности: 

  Степан — небогатый казак, кузнец 
  Марийка — его возлюбленная 
  Матвей Макарыч — отец Марийки 
  Семка Кривой — сын мельника 

Данный текст является частью коллекции сайта "Раскрытая книга. Библиотека творчества малоизвестных авторов" -- http://lim.lib.ru/

  Парни, девчата, дружки Семки 

  Для сказки о каменных воротах: 

  Шах 
  Ибрагим — купец 
  Фарида — его девушка 
  Див — могущественный злой джин 
  1-й Дух 
  2-й Дух 
  Танцовщицы, друзья Ибрагима 

  Для сказки о Чертовой Мельнице: 

  Никифор — казак, житель станицы 
  Пелагея — его жена 
  Тродвул — один из старейшин Ада 
  Драгар — его приятель 
  Мелкий — чертик на побегушках 
  Таран, 
  Рык, 
  Гиля, 
  Кнур — черти 
  Черти, чертенята 

* * *

Вечер. На лавочке возле хаты сидит седовласый дед в казачьей фуражке, рядом с ним трое ребятишек. 

  Дед: Эй, детвора! А не пора ли по домам? Мабуть, заждались вас батьки'! Уж и звезды выглянули, а вы все никак не угомонитесь! 
  Настенька: Деда, а вон звезда упала! Деда, а деда, а почему они падают? 
  Дед: А кто ж их знает, внучка. Может чья-то жизнь кончилась, а может, кому и счастье в руки упало. В ей, в жизни, всяко бывает. Жизнь, она большая и совсем непростая. Много в ней чудного, иной раз и не поверишь, а вот поди ж ты — оказывается, правда. 
  Настенька: Как красиво поют... 
  Дед: Да... Только раньше намного лучше пели, теперь — совсем не то. Тогда, почитай, у многих гармонии были, а теперь вот радио появилось, пластинки... Раньше, бывало, как только вечер начинается, со всех концов станицы песни летели, да так и не затихали до самого утра. Теперь не всякий хор так споет... 
  Настенька: А расскажи про Марийку и Степана! 
  Дед: Ладно, расскажу, но как только дослушаете — тут же по домам! 
  Ванюшка: Хорошо, деда, хорошо! 
  Дед: Давно это было, очень давно... Жил тогда на самой окраине станицы молодой казак по имени Степан. Был он небогат, и всего-то, что имел он, — это верного коня да небольшую кузницу, где чинил он плуги, бороны да всякую нехитрую деревенскую утварь. Но как пел Степан — не передать никакими словами. Голос у него был чистый, чарующий! И жила на той же улице Марийка — первая красавица и певунья в станице! Сядут они, бывало, рядом, запоют, да так, что сразу становилось понятно, что не только голоса их, но и сердца поют одну песню и в одном ладу. 

  Затемнение. Свет на сцену. 
  На сцене стоят девчата и парни — парами, группами, звучит украинская песня. Среди других — Степан и Марийка. 
  Песня заканчивается, начинается хоровод. 

  Марийка: Степушка, чего же ты сватов не присылаешь? Чай, обещал еще прошлый месяц! Али разлюбил? 
  Степан: Ну что ты, Марийка, голубка моя! Я было и прислал, да встретил батька' твоего, Матвея Макарыча, сказал ему, а он мне и отвечает: "Пока погоди..." 
  Марийка: А ты и послушался... Эх ты, дождешься, что кто-нибудь пришлет вперед тебя! Что будешь делать? 

  Смеется. 

  Степан: (нахмурившись) Пусть попробует, руки-то враз повыдерну! 

  Раздается шум, пьяные крики. 

  Марийка: Чегой там? 
  Степан: Должно, опять Семка Кривой буянит — мало ему одного выбитого глазу... чем больше у батьки денег, тем больше у сынка дури! 
  Марийка: Знамо — батька мельник, чего бы не дурить. 

  Вваливается Семка с дружками. 
  Хоровод останавливается. 

  Семка: (пьяно) Ха-а-а! Честной компании — мое почтение! А че не танцуем? Давайте т-н-н-н-нцевать! Кто со мной пойдет танцевать? 

  Взгляд Семки упирается в Марийку. 

  Семка: Во... ты! Пшли! (осклабившись пьяной улыбкой) Эка красавица! Завтра пришлю сватов! Ну? 

  Хватает за руку Марийку, пытается вытащить в круг. 

  Марийка: И не думай! Умру, а не пойду за тебя! 
  Семка: Денег дам, так пойдешь! (хохочет) 

  Степан подходит к Семке, берет его за шиворот, оттаскивает от Марийки и швыряет за кулисы. 

  Голос Семки из-за кулис: "Все равно будет по-моему!" 

  Затемнение, снова дед с ребятишками. 

  Дед: На другой день стало холодно, пошел дождь — и, понятно, никто с гармонией гулять не вышел, да и Марийка тоже осталась дома. 

  Снова свет на сцену. На сцене стол, за столом отец Марийки Матвей Макарыч. Марийка приносит ужин. 

  Макарыч: Хороша каша, пахнет на всю избу. И ты садись, Марийка, снидать будем. 
  Марийка: Батя, зачем Вы сказали Степану, чтобы подождал со сватами? Он ведь такой хороший, так любит меня! 
  Макарыч: Надо ли торопиться, Марийка, Степан — человек небогатый, да и мы с тобой тоже. Может, посватается кто повыгоднее — глядишь, и твоя жизнь будет полегче, да и моя тоже. 
  Марийка: Как Вы можете так говорить!? Вы же знаете, как я его люблю! Разве можно жить с нелюбимым ради богатства? 
  Макарыч: Много ты понимаешь! Стерпится — слюбится! 
  Марийка: Ни за кого другого замуж не пойду, так и знайте! 
  Макарыч: Коли прикажу, пойдешь! Нет такого закона, чтобы дети отцов не слушались! (топает ногой) 

  Стук в окно. Голос: "Открывай, хозяин, у вас — товар, у нас — купец!" 

  Макарыч: (радостно) Вот! Видишь, дождались, должно Семен, сын мельника, сватов привел! 
  Марийка: (бросается к отцу) Батюшка, родимый мой, не отдавай меня Семке Кривому, не погуби мою жизнь! Нехороший он человек, злой. Чужой он мне, и не хочу я от него ни добра, ни денег! 
  Макарыч: Полно тебе, не позорь меня, старого, да и поздно. Сговорились мы уже обо всем — и о свадьбе, и о приданом. Неча слезы-то лить, еще спасибо мне скажешь — жених у нас знатный, при деньгах — чего желать лучше! Иду, иду!! 

  Идет открывать дверь, Марийка убегает. 
  Тревожная музыка. 
  Затемнение, свет на авансцену. 
  Выбегает Марийка. 

  Марийка: Степан! Степанушка!! 

  Выходит Степан, Марийка подбегает к нему и обнимает. 

  Марийка: Спаси меня, Степушка! Беда — хочет отец отдать меня Семке Кривому! Не смогу я жить без тебя, Степушка, умру... 
  Степан: Знаю, моя голубка, все знаю! Не отдам я тебя никому! Много ли нам надо? Вот верный мой конь, вот бурка, и больше никто нас здесь не увидит. И будет у нас одно счастье на двоих... Поедем? 
  Марийка: С тобой, Степушка — хоть на край Света! 

  Уходят. Слышен удаляющийся стук копыт. 
  Затемнение, свет на край авансцены. 
  Выходят Степан и Марийка. 

  Степан: Смотри-ка, какой густой снег! 
  Марийка: Конь дальше не идет, устал... И где мы — непонятно. 
  Степан: Где-то на берегу реки — слышь, под кручей шумит? Давай сядем, отдохнем. 

  Садятся, Степан укрывается буркой вместе с Марийкой. 

  Степан: Там, где ты, там и наш дом. 

  Запевает песню: 

Ой ты, степь широкая, 
Степь раздольная, 
Ой ты, Волга-матушка, 
Волга вольная...   

Песня постепенно затихает, затемнение.

Снова свет на сцену. 

  Див: Ну что, Ибрагим? Чья взяла? Отдавай Фариду, и я, так и быть, уберу скалу с твоего пути! 
  Фарида: Много испытаний ты устроил нам, могущественный Див, да ничего у тебя не вышло! А теперь я тебе устрою свое. Одолеешь — сама уйду с тобой, нет — придется тебе убрать скалу и отпустить нас обоих! 
  Див: Сколько лет живу, а не видел, чтобы женщина ставила условия! Ну да ладно, что с тебя взять — быть по-твоему! Все равно никто не может сравниться со мной по силе и ловкости! 
  Фарида: Я загадаю тебе три загадки. Если отгадаешь хотя бы две — я твоя. Если не отгадаешь — не бывать этому никогда! 
  1-й Дух: Мы говорили тебе, что женщины хитры и коварны, а ты нас не слушал! 
  2-й Дух: Теперь выполняй уговор, раз согласился, а мы рассудим, прав ты будешь или нет! 
  Див: Ладно, загадывай! 
  Фарида: Загадка первая. Скажи, могущественный Див, что слаще всего на Свете — слаще сахара, халвы, слаще фиников и других самых изысканных фруктов? Загадка вторая. Скажи, о всесильный Див, что горше всего на свете? Горше горечи желчи, горечи морской соли, от чего слезы сами застилают глаза, и нет сил остановить их бег? Загадка третья. Что страшнее всего потерять в нашей короткой и трудной жизни? 
  Див: Но это же так легко! Теперь я уверен, что ты будешь моей! 
  1-й Дух: Будь осторожен, Див! 
  2-й Дух: Подумай хорошенько! Не торопись! 
  Див: Да что тут думать, я и так это знаю! Нет ничего слаще шербета, который делают в Багдаде! Я пробовал все сладости в мире и могу знать это лучше других. Нет ничего горше хины, она горька и столь же полезна при лечении лихорадки. Я видел, как ее пил знакомый сборщик налогов, и как его скулы и рот сводило от горечи. А что до третьей загадки — тут дело вкуса. (смеется) Для вас, людей страшнее всего потерять жизнь. А я бессмертен. Но страшнее всего для меня — потерять свою силу и могущество. Ну что, прав я?! Собирайся в дорогу, Фарида! 
  Фарида: Погоди, Див. Выслушай меня, и пусть духи рассудят, кто из нас прав. Ответ на первую загадку прост — любовь. Если двое любят друг друга, то нет ничего слаще такой любви. И на вторую загадку тот же ответ — любовь, ведь если эта любовь — неразделенная, то нет ничего на свете, что может быть горше, и эту беду невозможно поправить ничем. И на третью загадку тот же ответ: страшнее всего — потерять любовь. Тогда и жизнь может оказаться совсем ненужной. 
  Див: Так что же, на все загадки — один ответ? (духам) Вы слышали эту глупость? 
  1-й Дух: Это не глупость, Див, это правда. 
  2-й Дух: Я же говорил тебе, Див, не торопись! Думай! 
  1-й Дух: Исполняй Уговор, Див, ты проиграл. 
  Див: (кричит) А... А... А!.. 

  Убегает, раздается грохот рухнувшей скалы. 

  Ибрагим: Смотри, Фарида — вот мой аул! И мои друзья! А что, давай станцуем на радостях! 

  Горский танец. 
  Свет на Деда и детей. 

  Ванюшка: Деда, а расскажи про казака Никифора! 
  Дед: Да я же уже рассказывал про это. Не один раз... 
  Павлуша: А ты еще расскажи! Уж больно эта сказка хороша... 
  Дед: В том-то и дело, что это не сказка, а самая что ни на есть быль... 

  Устраивается поудобнее, дети подсаживаются ближе, Настенька прижимается к деду и замирает. 

  Дед: Жил в середине прошлого века в нашей станице казак Никифор Степко. Справный был казак Никифор. Имел он большой крепкий дом с резными наличниками и дубовыми ставнями на окнах, красавицу жену, которая подарила ему четырех сыновей и малютку-дочь за семь лет их счастливой совместной жизни. И собрался как-то под осень казак Никифор на охоту... 

  Постепенно свет гаснет, освещается глубина сцены, и на нее выходят Никифор и его жена Пелагея. Никифор обнимает ее за плечи, вместе идут к середине авансцены. 

  Никифор: Ну что, Полюшка, отпустишь меня на охоту али как? 
  Пелагея: Да что же с тобой делать, сама, чай, понимаю, казак без охоты — и не казак вовсе. Иди уж. Далеко ли собираешься? 
  Никифор: Да не то чтобы так уж далеко, но день пути верьхи будет. 
  Пелагея: Это куда же? 
  Никифор: Поеду на Кызгыч. Говорят, там добрая охота, да и рыбалка знатная — форель сама на крючок бросается! 
  Пелагея: Може, куда поближе? Боязно мне чегой-то! 
  Никифор: Это отчего ж? 
  Пелагея: Слыхала, нечиста сила там водится. Прошлую осень, сказывают, пропал там Васька Чмыхов из сторожовских! 
  Никифор: Знал я того Ваську! Небось, как всегда, надрался и свалился в реку. (ласково) Да ты не бойся, Полюшка, вернусь я непременно. Куда же я денусь, если знаю, что меня ждешь дома ты, ненаглядная моя... 

  Пелагея от удовольствия зажмуривает глаза и отворачивается от Никифора. 

  Пелагея: (кротко и с удовольствием) Врешь ты все... Ладно уж, иди, куда захотел. Я там тебе поесть собрала, возьми, не забудь. 
  Никифор: Вот за это — спасибо. 

  Пелагея поднимает со сцены походный мешок, бурку и подает Никифору. Тот берет ружье и делает несколько шагов в сторону. Пелагея бросается вслед. 

  Пелагея: Никишенька! 
  Никифор: Али забыл чего? 
  Пелагея: (обнимая мужа) Береги себя, Никишенька! 

  Свет гаснет, раздается стук копыт, который постепенно замирает вдали. 
  Снова на краю сцены высвечивается лавочка с Дедом и ребятишками. 

  Дед: Поехал Никифор вверх по течению Зеленчука, и, когда над горами стала опускаться темнота, он был уже далеко от дома. Спешился Никифор, развел на поляне костер, сварил добрый кулеш и стал устраиваться на ночлег... 

  На сцене высвечивается костер, рядом сидит Никифор. 

  Никифор: Кулеш поспел, пора подкрепиться, да и на покой... Устал, я что-то — тяжело по камням карабкаться, да еще Гнедка за собой тащить... Но ничего, есть у меня с собой добрая пляшка, сейчас опрокину стаканчик — сразу и усталость снимет, и тепла изнутри прибавит... 

  Наливает из фляжки водку и выпивает, занюхивает куском каравая. 

  Никифор: И... эх! Знатная водка! 

  Ест из казанка, потом отставляет его в сторону и заворачивается в бурку. Напевает: 

Что же надо для меня — 
от беды укрыться, 
в дождь и в лютую жару, 
в стужу и в метель? 
Только бурка казаку 
Во степи — станица, 
Только бурка казаку 
В степи — постель...   

Никифор засыпает, костер становится более тусклым. 
  Постепенно нарастает ритмическая музыка, она становится все громче и громче, какие-то непонятные тени ходят вокруг костра. 
  Никифор просыпается, хватает ружье. 

  Никифор: Это еще что такое! Если стадо кабанов — тогда плохо: свирепые, черти! 

  Вскакивает, но в это время кто-то со свистом дует в огонь и он снова становится ярким. В свете пламени вокруг костра пританцовывают черти. 

  Никифор: Черти!! Как есть черти! Нечистая сила! Ну и попал я в переплет! 

  От компании нечистых отделяется один, более крупный, ярко отмеченный бесовскими регалиями. Это — Тродвул. Рядом с ним Мелкий — служка "на побегушках". Подходят к Никифору. 

  Тродвул: Правда твоя, казак. Мы и есть черти. А вот насчет нечистой силы — это еще как посмотреть! Из вас, людишек, найдется немало таких, кто похлеще любого черта, не так ли? Что молчишь, казак, али от страха язык проглотил? 

  Компания чертей начинает ехидно хихикать. 

  Никифор: (топает ногой, черти замолкают) Еще не родился тот, кто мог бы испугать казака! А что до наших нечестивцев — гореть им всем в аду! 
  Мелкий: (ехидно) Гореть, гореть! Уж кому, как не нам, знать это лучше! 
  Тродвул: (сердито) Помолчи, Мелкий! Казак Никифор — человек серьезный, и не такой сявке, как ты, с ним разговаривать! 
  Никифор: Э...э, да я так понимаю, у вас ко мне какое-то дело? 
  Тродвул: Прежде всего, я должен представиться. Меня зовут Тродвул. У нас в Аду каждый старейшина отвечает за то дело, которое ему поручил Вельзевул, наш повелитель и владыка. Я отвечаю за приготовление пищи для всех обитателей царства тьмы, и в последнее время слышу все больше и больше жалоб, вижу растущее недовольство моей службой. 
  Никифор: Ну и ну! И чем же недовольны господа черти? 
  Тродвул: (присев на пень) Нашему племени надоело горелое мясо грешников, и мы хотим научиться готовить настоящую, нормальную еду! 
  Никифор: (удивленно) Ха! Но при чем здесь я? Едой у нас занимаются женщины. 
  Тродвул: Не скажи! Мы знаем о тебе все! Знаем, что ты умеешь варить кулеш, который я только что доел из твоего казанка. Знаем, что твой хлеб — лучший в станице. Знаем и то, что водка твоя такая славная, что станичный атаман только у тебя и покупает ее к каждому празднику. Ты должен научить моих чертенят делать это все самым наилучшим образом! 
  Никифор: Но для того, чтобы все это получалось наилучшим образом, нужно много такого, чего у вас нет — нужны мельница для муки, винокурня, печь для хлеба... 
  Тродвул: Вот ты и научишь нас всему, раскажешь, что надо привезти, добыть или построить — и мы вмиг это сделаем. На то мы и нечистая сила!! 
  Никифор: И вы меня после этого отпустите? 
  Тродвул: Это зависит от плодов твоего труда! 
  Никифор: (на секунду задумавшись) Ладно, так и быть! 
  Тродвул: Приступим к делу прямо сейчас! 
  Никифор: Не здесь! Надо найти такое место, где река быстрая и не такая широкая, чтобы поставить мельницу. 
  Мелкий: Есть такое место, я знаю!! 
  Тродвул: Тогда вперед, живо! 

  Черти выстраиваются в вереницу и пускаются бегом по сцене "петлями" и кругами. Свет гаснет, и только отдельные прожекторы выхватывают некоторые части вереницы. Последние двое чертей несут Никифора. Когда музыка заканчивается, свет загорается, процессия останавливается. Черти тяжело дышат, высунув языки. 

  Тродвул: Здесь получится, казак Никифор? 
  Никифор: А чего же нет? Получится! 
  Тродвул: Тогда за работу! 

  Черти начинают быстро переносить колеса, камни, жернова, все это напоминает коллективный танец, музыка постепенно стихает, затемнение. 
  На краю авансцены снова дед с ребятишками. 

  Ванюшка: Ну и что, деда, построили они мельницу? 
  Дед: Не только мельницу, но и винокурню, и хлебную печь, да так быстро, как могли это сделать только черти! Стоило Никифору сказать, что необходимо сделать или принести к берегу, все это немедленно появлялось там, где надо, и в нужном количестве! Но самое главное — казак Никифор придумал, как ему избавиться от поганой бесовской компании...